Совместное интервью главы наблюдательного совета Укрсоцбанка Игоря Юшко, председателя правления банка Бориса Тимонькина и первого зампреда Валентины Жуковской

6 апреля в ресторане Dolce состоялся обед с участием руководства "Укрсоцбанка" и прессы. Финансисты рассказали, чем руководствуются западные банки при покупке украинских, почему они не снижают ставки по кредитам и продолжат уменьшать проценты по депозитам, какой будет ставка рефинансирования ГИУ, почему хотят продать Приватбанк, когда стартует работа кредитных бюро и почему нерезидентов тянет в Украину.

- Последние банки в Украине были проданы по цене, рассчитанной как капитал умножить на шесть. Не считаете ли вы, что это дорого для украинского финансового учреждения? Для стран с переходной экономикой стандартным считается коэффициент 3-4.

Игорь Юшко: Есть логика расчета стоимости банка, а есть вопрос – сколько он стоит? Ответ простой – столько, сколько за него готовы заплатить. Как и за любой товар. Если кому-то нравится название, и он готов за него доплатить 50 млн., - пожалуйста.

Никто не подходит к подобным оценкам только с точки зрения того, сколько банк зарабатывает. Покупатели, у которых 52% акций котируются на глобальных фондовых биржах, считают, как рынок будет реагировать на приобретение через их собственную капитализацию. При этом учитываются минимум три фактора: время возврата инвестиции, количество населения и рост благосостояния, а также перспективы увеличения стоимости.

Попытаемся определим срок возврата капитала при покупке банка с мультипликатором 3 на примере Укрсоцбанка. (приводит расчеты) Даже если вы выходите в ноль, он составляет три года. Это прекрасная инвестиция не только для европейцев - для кого угодно. Даже если они будут тоже продавать с мультипликатором 3, то через три года возвращаются в ноль.

Есть и другая логика, которая не может быть использована украинскими акционерами. Западный собственник имеет ресурсы, и продает их своему дочернему банку. Но не по себестоимости, а взвешивает при этом на риск. Получается, крупные украинские банки с западным капиталом получают кредиты под 6-7% годовых. Материнская структура зарабатывает на этом 3-4%, потому что у себя на рынке продать их получится максимум по 2,5-3%. Получается, что он зарабатывает дважды. Дочерний банк имеет маржу 4-5%, кредитуя на месте, а материнская структура имеет 3-4% на фондировании. Но они при этом она консолидирует баланс и смотрит, как растет фондовая стоимость не в Украине, а в целом по группе.

Существует еще одна методика расчета дохода. Например, Intesa покупала небольшой банк где-то в Хорватии за 300 млн. евро. Мы говорим – ерунда. Но в той стране живет 2 млн. чел., и 5 млн. чел. там будет лет через пятьдесят, и то в лучшем случае. По региональному покрытию этот банк сопоставим с «Укрсоцем», потому что территория маленькая. При этом итальянцы считают, что доходы населения Украины через десять лет будет абсолютно сопоставимы с уровнем Хорватии. Но население нашей страны – 47 млн. чел. Разделите это число на 2 млн. чел., живущих в Хорватии - получается примерно в 17 раз больше. По идее, через десять лет Укрсоцбанк должен был бы стоить 7,5 млрд. дол., притом, что розница останется его основным бизнесом.

- Получается, для западных банков не важно, какой мультипликатор применяется при покупке банка. Важно, скорее, купить по учреждению в каждой из окружающих стран.

И. Ю.: Естественно (Борис Тимонькин одобрительно кивает – Авт.). Им нужна рыночная доля, и все, что мы говорили, можно свести к этому знаменателю. То, что я рассказал – несложно, хотя я никогда не слышал, чтобы кто-то все это озвучил как факторы, влияющие на стоимость финансовых учреждений.

Когда проводились торги по «Криворожстали», было несколько групп претендентов. Один из них сказал, что цена свыше 3 млрд. дол. – это чистое сумасшествие, потому что прибыль, которую генерирует компания как бизнес, имеет срок возврата 7-10 лет, что уже неинтересно. Но такая глобальная компания, как Mittall, могла заплатить и 10 млрд. дол. С точки зрения цены вопроса, они становятся номер один частной компанией в мире, которая не имеет ближайших конкурентов. Это позволяет им сделать то предложение Arcelor, которое они публично озвучили.

Есть еще один момент, который в Украине не до конца понимают - это глобальная инфляция. Обратите внимание – за последние годы активы, не генерирующие прибыли, просто стали стоить больше.

- Как вы думаете, почему «Райффайзен» продает свой дочерний банк в Украине, оставляя себе только «Аваль»?

И.Ю. Могу высказать свою точку зрения, поскольку не общался с владельцами, и не знаю истинную мотивацию. У меня два предположения – они, в любом случае, рассматривались. Первое – процесс консолидации двух банков достаточно сложный, поскольку они являются носителями разных культур. Ситуация напоминает семью, в которой муж и жена родились в разных странах. Такие семьи всегда имеют проблемы культурологического общения. Так же сложно консолидировать две организации с разными корпоративными культурами. Можно сделать один счет, единый баланс, но они как работали без обмена информацией, так и продолжат. Второй фактор – думаю, не на последнем месте у австрийцев желание вернуть немного вложенных в Украину денег. У них могут быть планы еще где-то что-то приобретать, и на это нужны средства.

- По слухам, австрийцы в «Авале» вообще ничего не меняют. Каковы шансы, что иностранцы, которые выкупили банки в Украине, будут что-то совершенствовать в работе банков?

И.Ю.: Вопрос – а нужно ли что-то менять? Не знаю, что там происходит у «Аваля», но, как бы покорректнее сказать, управленческие решения были приняты не самые удачные с точки зрения организации руководства банком и управления персоналом. Даже тот факт, что в контракте был упущен запрет владельцам создавать в течение трех лет финансовые учреждения, свидетельствует, что он до конца не был проработан.

Борис Тимонькин: По практике Восточной Европы, западные банки не присылают людей на позиции топ-менеджеров. Они направляют наблюдателей, от трех до четырех человек, но не в наблюдательный совет – эти люди работают рядом с нами. Сейчас у нас трое таких. Они курируют не нас, а конкретные направления. Один – с акцентом на кредитные риски, другой человек выстраивает взаимную управленческую отчетность.

- Почему западные банки не снижают резко ставки кредитования, не заводят дешевое фондирование, чтобы продавать здесь в больших объемах?

И.Ю.: Какой смысл сбрасывать цены в два раза, если ты можешь зарабатывать деньги? Например, себестоимость бутылки этого белого вина – пару евро, но оно продается за 20 долларов. Зачем просить за него 4 евро, если платят больше?

- Получается, что западные банки угрозы для украинских не представляют?

Борис Тимонькин: Представляют.

И.Ю.: Они более гибки в ценообразовании, и готовы идти на 0,5-1% дешевле всех. А это уже является движущим фактором снижения ставок в целом, потому что рынок не отреагирует, если один банк в одностороннем порядке упадет, например, с 12% до 6% по доллару. Ничего не произойдет – все клиенты туда не побегут, у него не хватит точек продаж, чтобы забрать весь рынок. Остальные банки будут стоять. В конце концов, получится организованная обструкция банка.

- Так будет ли демпинг со стороны западных банков?

И.Ю.: Думаю, нет.

Б.Т.: Демпинг – это когда ты делаешь против своих интересов. А ценовая конкуренция и так происходит. В последние годы снижались ставки по кредитам, но не падали по депозитам. Хочу напомнить, что в 2000 году средние ставки по депозитам в гривне были 50-60% годовых. Уже на начало 2001-го – 28-30% годовых. Потом – ниже. А кредиты в 2000-м были 80% годовых. Маржа 20% - это же красота.

И.Ю.: Народ отбивал убытки 1998 года.

- Гривневые депозиты в Украине сейчас приносят порядка 10-11% годовых, а если ставки пойдут ниже, то они уже не будут покрывать инфляцию.

Б.Т.: Депозит не должен компенсировать инфляцию. В Западной Европе инфляция – примерно 3%, а депозиты – максимум 1,5%. Пример той же Intesa – я был в одном из розничных отделений в Милане. Ставки: по текущим счетам – 0% годовых, сберегательным – 0,5%, по депозитному максимальная ставка – 1,5% на год для суммы свыше 5 тыс. евро. Еще у них высокий удельный вес текущих счетов физлиц, потому что почти все деньги идут по безналу. У нас, например, 20%, а у них – 40%. Получается, что средняя стоимость денег физлиц – чуть менее 1%. У них это самый дешевый на сегодня ресурс, тогда как у нас – самый дорогой.

Ресурсная база у Intesa состоит из трех примерно равных частей: население, юрлица и заимствования с финансового рынка. Это намного более устойчивая система, чем у нас. Знаем опыту, что население – это бомба, по любому поводу истерически снимает деньги. В Украине межбанк – по законодательству, отечественные банки получают евробонды как межбанк, - по системе составляет примерно 10% пассивов. С финансовых рынков, например, неделю назад Intesa взяла 750 млн. евро на семь лет по ставке Euro LIBOR + 0,19%. Причем, Euro LIBOR – трехмесячный. Это сегодня дает ставку порядка 2,5% годовых.

Кредиты под товары и на бытовые нужды у Intesa – 6,25% годовых, на ипотеку - Euro LIBOR + 2%. Это примерно 4,25%.

- Если ставки будут падать, у банков могут забрать деньги институты совместного инвестирования, которые предлагают больший доход.

Б.Т.: Когда мне говорят, что фондовый рынок оттянет деньги из банков, я спрашивают – куда? Что, мешками вынесут? Деньги ведь остаются в банковской системе, только вместо депозитов физлиц они будут лежать на счетах юрлиц.

И.Ю.: Объем денежной массы и монетизация ведь не меняются. Просто происходит реструктуризация обязательств банков.

- С начала года НБУ предпринимал несколько попыток удлинить пассивы банков. Одна из идей – выдавать долгосрочное рефинансирование взамен «коротких» депозитов населения. Что реально НБУ может сделать, чтобы удлинить пассивы?

И.Ю.: Только рефинансировать, но не под депозиты. Выдавать деньги на долгий срок под короткие обязательства – это фикция. Например, мы разместим там депозит на 3 месяца, а возьмем рефинансирование на год. Через три месяца никто у нас его никто не заберет, но обеспечение исчезнет.

На самом деле, удлинению пассивов банков могут помочь только институциональные изменения рынка. Это третий уровень пенсионной реформы и внедрение накопительного страхования. Самый мощный инвестор любой страны – институциональный, который организует население. Связующим фактором являются финансовые учреждения, которые собирают их ресурсы на долгий срок: в пенсионные фонды, на социальное страхование, медицину, жизнь. Все остальное – разговоры.

- Государственное ипотечное учреждение провело тендер, и определило победителя – Укрсиббанк, - который выкупит все облигации на 1 млрд. грн. По-вашему, какой будет ставка по бумагам ГИУ?

И.Ю.: Сложный вопрос. Пока есть только неофициальные результаты: поскольку гарантия в бюджете есть, но решения правительства о выдаче еще нет, поэтому не могу сказать, что это был тот самый тендер. ГИУ разослали в несколько банков письма с просьбой дать индикативное предложение. Оценивались ожидания учреждений, которым могли бы предложить стать лид-менеджерами. Хочу вам сказать, что предложения были достаточно приличными для десятилетних обязательств, номинированных в гривне. Притом, что ГИУ назначило срок десять лет без опциона, один банк дал 10,5% годовых по гривне. Три остальных учреждения запросили меньше 10% годовых, но захотели иметь опцион: пятилетний или трехлетний. С трехлетним опционом предлагали чуть больше 9%.

- Плавающую ставку никто не просил?

И.Ю.: Нет - не к чему привязывать.

- Долгосрочные гособлигации могли бы стать индикатором для такой привязки?

И.Ю.: Возможно.

- Какой же тогда будет стоимость рефинансирования ГИУ?

И.Ю.: Я встречался с Виктором Пинзеныком (министром финансов – Авт.) по этому вопросу буквально несколько недель назад. Обсуждалась гарантия, и один из упреков в сторону ГИУ был «дайте мне бизнес-план». Там ребята работают молодые, смущаются, но я говорю: «Виктор Михайлович, бизнес план подготовить – неделя работы». У Юлии Владимировны (Тимошенко – Авт.) были декларации о том, что бы обеспечить конечному заемщику финансирование не дороже 6% в гривне. Мы понимаем, что это была политическая декларация - ее невозможно реализовать сегодня. У Пинзеныка была другая идея – чтобы не было коррупции, нужно продавать на аукционе по максимальной цене. Я говорю: хорошо, но тогда не выполняется уставная задача – в целом снижение ставок на ипотечном рынке.

На мой взгляд, было бы самым правильным зафиксировать маржу, удовлетворительную для собственника, и сказать – мы согласны, чтобы вы работали с доходом, условно, в 1,5-2%. Но когда вы примете это решение – тогда будет бизнес-план, потому что без этого финансовый план прочитать нельзя. Вроде согласились со мной, но решения пока нет.

- Насколько я слышал, бизнес-план ГИУ хотели утвердить еще в конце прошлого года.

И.Ю.: Он-то есть, но неполноценный, потому что концепции работы нет. Я не сомневаюсь, что под гарантии миллиард привлекут и разместят, а в следующем году можно будет начинать новый этап – этот миллиард секьюритизировать, новые деньги привлекать, и таким образом строить пирамиду. Но ценовая политика компании не определена. Понятно, что три месяца хватало проблем, и до этого руки не доходили. Но новому правительству нужно решать этот вопрос, если мы хотим, чтобы учреждение работало. Должен быть четкий сигнал. Формально, это будет решение Кабмина, но готовить его на подпись будет Минфин.

- Как вы думаете, кто может быть следующим министром финансов?

И.Ю.: У нас полстраны претендует (смеется). Я не готов комментировать.

- С приходом Леонида Черновецкого вместо Александра Омельченко в Киеве что-то изменится?

И.Ю.: Я не специалист в области коммунального хозяйства. В банковском секторе – точно ничего.

- Судьба банка «Хрещатик» как сложится?

И.Ю.: Ничего с ним не случится. Он достаточно плотно стоит, имеет хорошую клиентскую базу, с отличными транзакционным возможностями.

Б.Т.: Хороший банк.

- Не будут ли попытки перенаправить коммунальные платежи и другие финансовые потоки на «Правэкс»?

Б.Т.: Будут, конечно.

- Как вы думаете, почему не продается Приватбанк?

Б.Т. Есть информация, что хотят продать. Розничный бизнес им сегодня можно хорошо реализовать, и я знаю, что вопрос обсуждается. Но сделать это сразу они не могут, потому что ритейл в составе «Привата». А, фактически, треть банка – это бизнес группы. Это огромный живой механизм империи. При этом в любом регионе центр бизнеса – Приватбанк, на него завязано все, включая юридическую поддержку. Например, нужно забрать парикмахерскую – занимается этим служба безопасности «Привата». Чтобы выделить розницу, нужен минимум год реструктуризации.

Есть еще несколько моментов. Прежде всего, список покупателей конечен – их же не двести. Они один за другим приобретают украинские банки, и это уменьшает возможности по продаже. А еще «Приват» теряет позиции на рынке. Пять лет назад, когда Укрсоцбанк выходил на рынок кредитования населения, наша доля была 0%. У «Привата» - около 60%, у «Аваля» - 40%. Грубо говоря, два банка кредитовали население. Сегодня у «Привата» меньше 30%, у нас – 10%. Все банки пошли на население. Грубо говоря, из 160-ти, наверное, сто что-то делают с физлицами. Естественно, отщипывая кусочки. Теперь заново вошедшие еще что-то отщипнут. Через год у «Привата» будут уже не 30%, а 25%.

И.Ю.: Плюс, у купленных банков есть возможность привлекать дешевое финансирование. В результате, в целом по системе снижается маржа. А у «Привата» система огромная, ее содержание стоит больших денег.

- «Привату» имеет смысл сейчас продать розничный бизнес, и заняться корпоративным?

И.Ю.: Не обязательно продавать. Можно сделать сотрудничество на договорных отношениях. Сеть будет продавать продукты нового юридического лица. Почему нет? Кросс-продажи существуют между страховыми компаниями и банками, почему между банком и небанковским финансовым учреждением не может быть то же самое? Просто это будет отдельное юридическое лицо с долгосрочным договором. На это тоже нужно время, конечно, чтобы учредить компанию, выделить ее баланс, снабдить капиталом, привлеченными средствами и передать активы.

- Было ли в начале этого года падение кредитной активности предприятий?

И.Ю.: По первому кварталу этого не чувствуется. Я не вижу, чтобы был реальный спад потребности в кредитовании.

- Улучшилось или ухудшилось за последний год качество кредитов? Насколько высоксейчас уровень резервирования по активным операциям?

Б.Т.: Разный, в зависимости от типа заемщика. Процент резервирования по большим корпоративным клиентам совсем небольшой.

Валентина Жуковская: Сегодня портфель по корпоративному бизнесу почти полностью состоит из стандартных кредитов. В абсолютном выражении, резервы составляют меньше 1% портфеля.

- Но ведь в прошлом году кредитные риски выросли.

Б.Т.: Почему они выросли? Это эмоциональный взгляд на экономику – «ой, стало плохо». Вот у нас вырос кредитный портфель, а качество его улучшилось.

И.Ю.: Снизился процентный уровень – в абсолютном выражении он, естественно, не снижался.

Валентина Жуковская: Мы кредитуем сегодня корпоративных клиентов, которые смотрят на бизнес с точки зрения улучшения финансовой отчетности. Они становятся более прозрачными и интересными для инвесторов. Некоторые крупные клиенты, я знаю, рассматривают вариант осуществления IPO. Соответственно, кредитный риск по таким клиентам гораздо ниже, чем по малому и среднему бизнесу. Структура обеспечения намного улучшилась, выросла капитализация. Хотя в целом в стране лишь треть предприятий – прибыльные, а на каждое из них приходятся по два убыточных, с точки зрения налоговой нагрузки.

- Сколько времени понадобится, чтобы запустить в работу кредитные бюро?

Б.Т.: 5 апреля прошло заседание наблюдательного совета «Первого всеукраинское бюро кредитных историй», которое определило победителя тендера – мы искали западного партнера (для создания базы данных и обработки информации – Авт.). Им стал Trans Union, активно работающий во всей Европе. Исландцы («Кредитинфо груп Хф.» - Авт.) тоже участвовали в конкурсе. Выбор был сложным и долгим, процесс растянулся на три месяца экспертиз, поездок и голосования. Сегодня есть некий итог. Мы сформировали для победителя некоторые условия – в частности, поджали его по ценам. Идея такова, чтобы в течение месяца выйти на подписание соглашения. Далее, все участники в течение шести месяцев гарантируют запуск базы данных и насыщение ее информацией. Поэтому у меня нет сомнений, что в этом году проект будет запущен. Имеется в виду, что бюро подпишет договоры с банками, и будет готово принимать информацию. Банки по соглашению должны будут передать свою информацию, и получат возможность делать запросы.

- Объединить два бюро – ПВБКИ и созданное группой «ТАС» Национальное бюро кредитных историй - теперь будет сложнее? Получается, они созданы на разной технической базе.

Б.Т.: Зачем их объединять? Несерьезно. В бюро, которое у нас есть, - более тридцати банков, которые держат 60% рынка. Больше не нужно.

- С «Приватом» будете договариваться об обмене информацией с его кредитным бюро?

Б.Т.: С «Приватом» нельзя договориться. Жизненный опыт учит: неудобно спать на рояле, плохо договариваться с «Приватом».

- ПВБКИ будет формировать комбинированные запросы с НБКИ, чтобы было дешевле для потребителя информации?

Б.Т.: На мой взгляд, «ТАС» переоценили свои силы. Нельзя создавать бюро на базе кредитных историй 2% рынка. Такая структура стоит больших денег. Потратив свои деньги, предлагать своему конкуренту дешевле – зачем? У него 2% рынка, у меня 60%. У «Приватбанка» хоть была какая-то база: 30% рынка – это серьезно.

- У НБКИ ведь есть информация кредитных союзов. Заемщики там другие.

Б.Т.: Клиентура там действительно другая. Я бы 90% из них даже в банк не пустил. Страшно. (молчит) Смотрите – бюро открыто. Любая организация, имеющая статус кредитной организации, имеет право подписаться и стать абонентом системы, давая информацию и получая ее. Опять же, я не исключаю какого-то взаимодействия. Но они создали свое бюро нам вопреки. Зачем? Проще было договориться.

- Как сейчас обстоят дела с обменом информацией, в частности, о мошенничестве с потребительским кредитованием? Получается, перетока данных пока нет?

Б.Т.: Мы потому и не активничаем в зоне потребительского кредитования.

- Что будет до конца года с долларовыми ставками по депозитам в Украине?

Б.Т.: В Украину будут закачиваться деньги. Мы в первом квартале завели 200 млн. дол. под 7,5% годовых. Сейчас гривну заведем – на 300 млн. грн. выпустим облигаций, и они разойдутся под 10% годовых. Уже разделили между желающими - купят иностранцы. Для них понятен валютный риск. За год таким способом привлечем порядка 1 млрд. грн. Так же будут действовать все крупные банки, параллельно снижая депозитную ставку. Мы тоже опустим.

Зарубежное финансирование уже не такое и дорогое. Перед выборами ставка credit risk default была 1,9% для Украины. Считается, что сейчас она станет ниже – примерно 1,7%. Это то, что нужно прибавить к стоимости финансирования из-за рубежа – это без заработка западного банка. А ведь он прибавит еще и свою наценку. Но заметьте, что 1,9% - это уже неплохо. Это не то, что было когда-то. Раньше вообще негде было взять - ты был вне зоны риска.

И.Ю.: В банке держать деньги уже не привлекательно. Придется искать новое место. Можно вложить в инструменты фондового рынка, но это некая работа. За ними нужно следить, принимать решения. Депозит же разместил – и идешь спать.

- Какой смысл нерезиденту принимать курсовой риск, когда он вкладывает в гривневые облигации под 10% годовых? Ведь в мире растут долларовые ставки. Возможно, удастся найти сравнительно надежный инструмент, номинированный в долларах, и вообще не подпадать под валютные риски. Например, это евробонды развивающихся стран.

И.Ю.: Понятно, что будущая стоимость доллара зависит от ставки рефинансирования ФРС. Если за рубежом будут по какой-то причине платить 5-6% годовых по депозитам, то Украине…

Б.Т.: На развивающихся рынках нет таких инструментов, чтобы можно было выгодно вложиться по текущей цене и спокойно ложиться спать. Если вы захотите купить, например, бразильскую бумагу с доходностью 10% годовых, вам ее продадут с премией. В итоге, вы выйдете на доходность 5%. Смотрите - мы выпускали свои евробонды под 9%, а сегодня они котируются по 7,4%.

- Правда ли, что нерезиденты в прошлом году исчерпали свои лимиты на вложения в Украину? Перед выборами вообще стремились выйти – не для того же, чтобы через два месяца зайти обратно.

Б.Т.: (все шумно протестуют) Слово «нерезиденты» - это как слово «марсиане». Они же, на самом деле, разные. 90% из них – наши с вами сограждане. Ну, 95-99%. Даже когда приходят банки типа UBS, то, как правило, за этим стоит какой-то Николай или Иван. Денег своих много, в ближайшие годы девать некуда.

Во-вторых, сам этот класс инвесторов – совершенно разный. Есть действительно панические финансовые спекулянты – как в прошлом году, когда заходили перед ревальвацией. Узнали – завели, потом стали выводить. Это отдельная категория людей, которые работают в короткой позиции по всему миру, чтобы что-то урвать. Сегодня он в Бразилии, завтра в Украине, послезавтра – где угодно.

- Кто будет вкладывать в Украину в этом году? Те же Иваны и Николаи?

Б.Т.: Иваны и Николаи – раз. Плюс есть структуры, которые привыкли работать на развивающихся рынках. Для больших фондов иметь 3-5% в рискованных зонах, но с повышенной доходностью, - вполне разумно. А насчет лимитов – у всех они разные.

И.Ю. Приведу пример. В последнее время стали очень популярны фонды инвестирования в недвижимость. Пришел, построил бизнес-центр в Киеве. В начале его строительства квадратный метр стоил 1 тыс. дол. Потом оказалось, что по прошествии трех лет центр стоит уже не 100 млн. дол., а 300-500 млн. дол. Естественным образом увеличился размер кредитного риска, хотя денег инвестор не довносил. Он смотрит, что размер лимита уже увеличился де-факто до 500 млн. дол., а наличными внесено всего 100 млн. дол. Инвестор решает добавить.

Б.Т.: Когда в Украине стали покупать банки за приличные деньги, произошел принципиальный прорыв. Потому что рисковый финансовый спекулянт – это понятно, всегда такие были и будут. А стратегам все равно, когда работать. В Нигерии война идет, рядом буровая работает и качает. Когда ты в прибыльной зоне и понимаешь этот бизнес, тебе все равно.

Но вот когда покупают банк, то получаешь кусочек рынка, на котором может что угодно произойти. В активах большого банка есть любые клиенты: маленькие и большие, все виды отраслей, население и юрлица. Фактически, покупка банка - это акт доверия тому, что кусочек рынка стоит этих денег. А банкиры – люди достаточно прагматичные и осторожные. Почему синдицированные кредиты всегда в размерах меньше? Потому что они собираются с банков. Получаешь 70 млн. дол. – участвуют 42 учреждения, и крови так попьют…

Поэтому в прошлом году, когда «Аваль» был продан, состоялся огромный рывок. А после этого в лимитах они уже проще для всех решаются. Если эти профессионалы идут в страну, принимая мультиотраслевые риски и тратя такие деньги, то уже можно.

- Какого притока инвестиций нерезидентов можно ожидать в 2006 году?

И.Ю.: Сложно оценивать. Таких крупных покупок, как приобретение «Криворожстали» в прошлом году, ожидать трудно. Объекты такие есть, и мы их знаем. Но вероятность продажи в этом году, даже организационно, - очень низкая.

С точки зрения спекулятивного капитала – думаю, ревальвации нам сложно ожидать в этой ситуации. Мы понимаем, что происходит с текущим счетом платежного баланса. То есть, для спекулятивного капитала сигналов тоже нет.

Все остальное будет зависеть от того, как быстро сформируют коалицию и правительство. Я имею в виду, что поприходят деньги на модернизацию. Появится понимание новых правил ы хотя бы на год-три, и от этого будем отталкиваться.

- Учитывая, что из резервов уже продано порядка 1,7 млрд. дол. с начала года, а в конце весны традиционно происходит приток экспортной выручки, можно ли ожидать ее и в этом году? С этой точки зрения, ваше видение прогноза курса 5,3 грн./дол. до конца года. Будет ли небольшая девальвация в этом году?

Б.Т.: Много валюты перед выборами купило население. Было видно по банку - у людей кончался депозитный вклад в гривне, они его снимали, переводили в доллары и клали либо на счет, либо в сейф банка. У нас все ячейки забиты. Плюс, снимали на всякий случай и уносили домой. Это был январь-февраль. В марте отток кончился, потому что поднялись ставки. Думаю, что политический фактор сегодня ушел.

Сейчас начинается лето, падает объем потребления газа. Традиционно улучшается работа экспортеров, выручки больше – а перед выборами все придерживали, и это было видно. По расчетам с бюджетом вы знаете цифры, в последний месяц квартала многие придерживали налог на прибыль. Поэтому в том, что сейчас валюты будет больше, я не сомневаюсь. Инвестиционная составляющая в первом квартале была достаточно слабая -теперь она будет усиливаться.

- Несмотря на парламентский кризис?

Б.Т.: Нет его, и не факт, что будет. Посмотрите, как четко была отбита попытка пересчитать голоса. Есть несколько крупных оков, которым не нужен скандал. Они быстро и четко справились. Поэтому в целом, если отвечать на вопрос, могут ли удержать курс 5,05 грн./дол., - наверное, могут. Дикого давления до конца года я не вижу.

- А какое настроение в Совете Нацбанка?

И.Ю.: Отличное, предотпускное (смеется). Настроение в Совете самое разное. Не могу говорить за своих коллег – скажу за себя. Я был резким противником ревальвации гривны, потому что нужно было смотреть на шаг вперед. В середине апреля состоялась ревальвация, и уже в конце того же месяца стали снижаться цены на основные товары украинского экспорта. Металл подешевел долларов на пятьдесят, в мае тенденция продолжилась, а в июне большинство металлургов приблизили плановые ремонты с осени и остановилось - не было смысла заниматься производством.

Поэтому осенью мы получили снижение валютной выручки. Это были не миллиарды, но сотни млн. - точно. Одновременно экономически привлекательным стал импорт. Товары для импортеров стали дешевле, но мы с вами не видели снижения цен в магазинах. Напротив, они выросли. Импортеры зажили очень неплохо, и ввоз товаров остается экономически привлекательным. На мой взгляд, это неправильно. Сальдо торгового баланса однозначно нужно выравнивать – оно отрицательное, и это не имеет никакого отношения к политическим событиям в стране. Это отражение условий, в которые поставили предприятия. Мое мнение – есть смысл вернуть некий паритет экономической целесообразности для экспортеров и импортеров.

В беседе принимали участие представители таких изданий: "Бизнес","Контракты", "Компаньон", "Дело", "Интерфакс-Украина" и другие.

Записал Сергей Лямец

Инф. economica