ПЕКИН — Президент и председатель правления Внешторгбанка (ВТБ) Андрей Костин, не стесняясь, признается в том, что не знает деталей той или иной сделки банка. Он предпочитает заниматься стратегией и кадрами. “Если рядовые решения доходят до правления, для меня это всегда укол”, — объясняет руководитель второго по величине банка России.

 

Вопреки расхожему представлению о повальном авторитаризме в госкомпаниях, он стремится привить ВТБ “систему правильных процедур” и распределить ответственность по всей вертикали. О своих методах управления, а также о планах проведения IPO, развития сети заграничных филиалов и строительства башни “Федерация” в Москве Андрей Костин рассказал “Ведомостям” во время своей поездки в Китай в составе делегации премьер-министра Михаила Фрадкова.

 

“Нам нужно максимально быстро строить сеть”

— Вы настойчиво обживаете китайский рынок, недавно подписали соглашения с местными банками. О чем они?

— Одно соглашение принципиально новое. Речь идет о работе с кредитными картами Union Pay. Таких карт, по нашим данным, в Китае выпущено порядка 900 млн. Наше соглашение с процессинговой компанией China Union Pay интересно тем, что оно предусматривает проведение расчетов карточками Union Pay в России, а также позволяет нам выпускать эти карты.

 

— А кому в России нужны китайские карты?

— Ими могут пользоваться как представители бизнеса, так и путешественники. А поток их немаленький: 1,4 млн россиян посещают ежегодно Китай, и примерно 800 000 китайцев приезжают в Россию.

 

Получивший у нас такую карту может обслуживаться в Китае практически всюду в отличие от владельцев карт Visa и Master Card, которые принимаются не везде. Это соглашение лишний раз подчеркивает, что мы несколько сместили акцент в деятельности ВТБ с корпоративных клиентов на клиентов розничных. Эта система в конечном итоге будет заведена на “ВТБ-24”. Таким образом, мы переходим в другую нишу.

 

— Из какой?

— Начинали мы в Китае с финансирования военных поставок, сооружения и строительства крупных предприятий при участии государства, а сейчас вошли в нишу розницы, пытаясь развивать бизнес и на этом уровне.

 

До конца этого года мы получим контроль над российскими загранбанками, в том числе над “Моснарбанк Сингапур”. Отсюда наш интерес к азиатским рынкам. Планируем наряду с торговым финансированием и кредитными линиями активно работать на финансовых рынках этого региона. Надо сказать, что из $20 млрд оборота ВТБ на Китай приходится примерно $1,5 млрд. Это немало, но мы хотели бы сейчас посильнее залезть в сферу, которая включает как финансовые рынки, так и рынок взаимных расчетов.

 

— Вы упомянули покупку российских загранбанков. А почему ВТБ продал 7% из 15% в “ЕврофинансМоснарбанке”? Не логичнее было бы докупить пакет до контрольного и уже его продать гораздо дороже?

— Если брать Моснарбанк и “Еврофинанс”, то они в основном организовывались как некие руки загранбанков в Москве. Нам видится другая конфигурация: есть ядро ВТБ в Москве, для которого западная сеть представляет собой дополнительный ресурс для выхода на международные рынки.

 

В силу этого “ЕврофинансМоснарбанк”, по профилю банк инвестиционный, не имеющий развитой сети, не представляет для нас стратегического интереса. Доплачивать за контроль над ним нерационально.

 

Мы покупаем сетевые банки, потому что ВТБ — достаточно мощный по российским стандартам с точки зрения капитала и активов — имеет ограниченное число точек продаж. Поэтому в развитии бизнеса, прежде всего розничного, нам нужно максимально быстро строить сеть.

 

На базе загранбанков мы хотим в течение трех лет построить эффективную систему под единым брэндом и с единой системой управления. Головная контора скорее всего будет в Лондоне.

 

— А что будет с оставшимся пакетом “ЕврофинансМоснарбанка”?

— Если будет желание других акционеров, мы допродадим эти 8%.

 

— Почему, выходя на ритейловый рынок Украины, вы предпочли банк “Мрия”, а не Укрсоцбанк?

— Совершенно разные цены. По этому параметру у нас была определенная планка. Мы считаем, что нужно покупать прежде всего сеть. У “Мрии” порядка 140 отделений, а Укрсоцбанк имеет что-то около 250, но принципиальной разницы все равно нет. То есть “Мрия” и такие же банки с балансами от $300 млн до $700 млн имеют 100-200 точек продаж и работают во всех областях Украины. При этом цены на Украине после покупки банка “Аваль” сильно подскочили. Сделка этадила банковское сообщество, но мы считали неправильным переплачивать.

 

— А разброс в цене “Мрии” и Укрсоцбанка был большой?

— Очень — в 10 раз и выше. Точную цифру не назову, потому что мы не завершили сделку. Встретившись с президентом Украины Виктором Ющенко, я сказал, что итог мы объявим в течение 2-3 недель. Идет скрупулезная юридическая работа, юркоманды вовсю трудятся. Это своего рода правовой due diligence. Сумма сделки может корректироваться. Или произойдет что-то такое, и мы не сможем “Мрию” купить.

 

“Создание страхового бизнеса с нуля — задача почти невыполнимая”

— Зато практически предрешен переход на единую акцию с Промстройбанком (ПСБ). Что будет с долей миноритариев ПСБ?

— Мы их не обидим, если они, конечно, не применят тактику гринмейла, как порой делают западные миноритарии. А вот будем ли мы покупать доли миноритариев ПСБ или обменивать их на акции объединенного банка, говорить рановато.

 

Пока мы не завершили сделку по выкупу контрольного пакета ПСБ. Когда у нас появится квалифицированное большинство, мы рассмотрим все варианты. Нам представляется целесообразным перевести акционеров ПСБ на единую акцию. Но важна для нас и позиция акционера — директива правительства.

 

Вообще, у нас есть понимание, что надо провести ребрэндинг и подвести все наши банки, включая зарубежные, под единый брэнд. Точнее говоря, сохранить полтора брэнда, потому что “ВТБ-24” ассоциируется очень близко, но обладает своей спецификой.

 

— Вы уже договорились о совместном развитии бизнеса с немецким страховщиком Allianz?

— Переговоры еще не на завершающей стадии. Я считаю, что сегодня создание страхового бизнеса с нуля — задача почти невыполнимая. Или крайне трудновыполнимая с учетом наших амбициозных планов по расширению банковского бизнеса. В одиночку сконцентрироваться на нескольких отраслях, пусть и смежных, мне представляется практически невозможным.

 

Наша компания “Страховой капитал” очень мала, по существу это кэптивная компания. Поэтому некоторое время назад я дал поручение посмотреть, какие есть варианты сотрудничества с иностранными и российскими страховщиками. Считаю, что такое партнерство может быть выгодным ВТБ, поскольку развивает розницу, да и корпоративный бизнес. Мы могли бы предложить нашим клиентам готовый страховой продукт и таким образом обеспечить их комплексное обслуживание.

 

Мы еще не обсудили форму вхождения в капитал. Думаю, что скорее всего объединятся “Страховой капитал” и российская страховая компания — без вхождения иностранного участника напрямую. Ближе к Рождеству мы будем в состоянии объявить нашего партнера и базовые условия соглашения.

 

— Какая-то непонятная история с “Пермскими моторами”. То вы будто бы собираетесь до середины будущего года продать их за $300 млн, то опровергаете эти намерения.

— Поясню. Акции “Пермских моторов”, доставшиеся ВТБ по наследству от “Гуты”, находятся сегодня на балансе “ВТБ-24”. Естественно, его председатель Михаил Задорнов бьет тревогу, потому что иметь на розничном банке акции крупного промышленного предприятия некомфортно. Во всяком случае, аудиторы этого не одобряют. Чтобы не обременять баланс “ВТБ-24”, мы сейчас занимаемся этим вопросом. Если хотите, перевешиваем акции “Пермских моторов” на созданное дочернее предприятие ВТБ.

 

А шумиха насчет продажи акций случилась из-за того, что в консолидированной отчетности ВТБ по международным стандартам акции “Пермских моторов” оказались в разделе как “отдельно учитываемые и готовые к продаже”.

 

В принципиальном же плане мы заинтересованы работать с “Пермскими моторами” вдолгую. Хотя это и непрофильный актив, мы хотим добиться определенных результатов, для чего ведем переговоры прежде всего с “Газпромом”, который является крупным покупателем газовых турбин. В перспективе, может быть, 2-3 лет мы рассчитываем улучшить ситуацию на “Пермских моторах”, а потом найти стратегического инвестора и реализовать пакет.

 

“IPO — единственный путь для дальнейшей капитализации”

— Планы ВТБ провести IPO осенью следующего года не изменились?

— У меня сегодня нет мандата правительства на проведение этой сделки. Вместе с тем правление считает целесообразным все взвесить. Мы хотим провести тендер и нанять консультантов для IPO. Возможно, это будут три западных банка, которые согласятся работать с нами на следующей основе: они предоставляют консультационные услуги и готовят IPO, заранее понимая, что окончательного решения у нас сегодня нет.

 

— Когда объявите тендер?

— В самое ближайшее время. Мы примерно знаем условия тендера, у нас есть партнеры, готовые в нем участвовать. Они согласны с тем, что IPO для ВТБ — единственный путь для дальнейшей капитализации.

 

Мы знаем о планах других российских банков делать IPO в ближайший год. И нам кажется, что это хорошо. Хотя меня уже в прессе ругали, называя апологетом крупных и обидчиком маленьких банков. Но посудите сами. У нас есть соглашение с Банком Китая — вторым в стране, как и мы, по капиталу. Но у него капитал $25 млрд, и активы близки к $600 млрд. А у ВТБ капитал $4 млрд, и активы группы даже с новыми банками будут примерно $30 млрд. Разница ощутимая. Поэтому IPO, на мой взгляд, магистральный путь развития нашей капитальной базы — без всякой идеологии, потому что идеология государственная.

 

Сегодня перед государством не стоит задача приватизировать банк, потому что проблем с наполнением бюджета нет. Нет, надеюсь, и проблемы с эффективностью ВТБ. Претензий к нам правительство не предъявляет. Но наращивать капитальную базу после недавнего вливания оно, думаю, не спешило бы. В пользу IPO говорит также объявленный план “Роснефти”. Если крупная государственная нефтяная компания выходит на IPO, почему бы и банку не идти в том же направлении?

 

Публичная компания имеет преимущества по сравнению с компанией частной, потому что у нее возможности капитализации практически неограниченны. Более того, пример Сбербанка, акции которого сильно выросли, показывает, что это является важным ресурсом для роста капитализации. Все эти плюсы делают целесообразным IPO Внешторгбанка.

 

— Когда же все-таки можно ожидать его проведения?

— По оценке правления и наших консультантов, это можно сделать в течение года, если приступить к работе немедля.

 

Для нас сегодня важно завершить сделки по ПСБ и загранбанкам, успеть консолидировать группу. Если правительство решение по IPO примет, объемы сделки могли бы поставить примерно 15-20% от капитала банка. То есть до блокпакета.

 

Это и по размеру было бы для рынка правильно, и по доле участия инвесторов в управлении. Мы за то, чтобы банк был более транспарентным и открытым.

 

Мы этого не боимся, поэтому в общем-то готовы предложить IPO правительству. Но я считаю, что мы сейчас должны проработать более детально эту схему и затем выходить на утверждение.

 

Могу сказать, что предварительно председатель нашего наблюдательного совета, министр финансов Алексей Кудрин уже высказался за это. Беседовал я на эту тему с премьером Михаилом Фрадковым.

 

— Какая реакция?

— Хорошая. Сказал работать дальше.

 

— А с руководителем ФСФР Олегом Вьюгиным говорили? Он, как вы, наверное, знаете, давно тревожится, что наши компании предпочитают размещаться на западных площадках, а не в России.

— Консультации [с ФСФР] были. Но беспокоиться незачем. Мы обязательно будем размещаться сначала на российском рынке. Потом, думаю, и на лондонской бирже. Наши с Вьюгиным интересы совпадают. Развитие российского фондового рынка — прямая задача для всех нас.

 

Сегодня на рынке какой-то приличный оборот, по существу, имеется только у акций Сбербанка. Это совсем ненормально, мне кажется.

 

Мы стремимся к IPO, чтобы и наши граждане могли покупать акции, быть участниками фондового рынка, как это происходит за рубежом. Поэтому мы союзники с ФСФР.

 

— В каком соотношении будут размещаться акции ВТБ на российской и лондонской бирже?

— Ответа пока нет. Это как раз задача для консультантов IPO.

 

“Кредитная линия в $100 млн не является чем-то необычным”

— РАО ЕЭС привлекает кредит в 3,5 млрд руб. для покупки акций “Силовых машин”. На каких условиях ВТБ готов предоставить такой кредит?

— Деталей не знаю. Сделка проходит в русле нашей общей работы с РАО ЕЭС. Я даже не знаю, это целевое использование кредита или простое заимствование в рамках лимита на РАО. В этой операции нет ничего необычного. Мы кредитуем “Газпром”, “Роснефть”, РЖД. Условия кредитования мы не комментируем, но могу вас уверить, что они рыночные.

 

— А каков у вас сегодня кредитный портфель?

— Свыше $10 млрд. Для нас кредитная линия в $100 млн не является чем-то необычным. Поэтому я не держу в голове все сделки. Я не являюсь даже ом кредитного комитета. Вообще, я мечтаю сделать банк машиной, фабрикой по производству банковских продуктов.

 

Если рядовые решения доходят до правления, для меня это всегда укол, указание на неэффективность. Я отвечаю за стратегию группы, кадровую политику, создание системы правильных процедур. А когда процедура есть, люди должны работать.

Я могу не знать детали вопроса, для этого есть огромное число специалистов — кредитный департамент, рисковики, юристы, клиентщики. Каждый должен отвечать за свою часть.

 

— А какое сейчас финансовое состояние у банка?

— За девять месяцев активы ВТБ, без группы, выросли на 26% и превысили 500 млрд руб. Чистая прибыль — 8,7 млрд руб. Кредитный портфель ВТБ достиг 283 млрд руб., и почтиина выдается в регионах. А если брать группу, то ее активы по МСФО за первое полугодие 2005 г. выросли на 24% и составили $22 млрд. Собственные средства — $2,65 млрд.

 

— Каков объем просроченной задолженности?

— Просрочку мы считаем где-то в районе 2,2%. Мы ее существенно снижаем. Сейчас мы закрываем просрочку, образовавшуюся в 1994-1996 гг., и делаем это достаточно успешно.

Честно скажу, и с новыми займами надо держать ухо востро. Потому что расширение кредитного портфеля и круга предприятий, с которыми мы работаем, а сегодня это и средний бизнес, требует постоянного мониторинга. Тем не менее мы хотим удержать просрочку в рамках 2%.

 

“Возведение башни "Федерация" мы кредитуем полностью”

— По некоторым признакам вы собираетесь разместить головной офис ВТБ в башне “Федерация” комплекса “Москва-Сити”.

— Мы финансируем это строительство. И при кредитной линии в $250 млн часть средств мы уже выдали. Возведение башни “Федерация” мы кредитуем полностью. Рассчитываем перенести туда в 2008 г. головную контору, которая находится сегодня в четырех зданиях Москвы.

 

— Это будет аренда площадей или собственность?

— Возьмем в собственность. Мы хотим, чтобы у нас было хорошее, удобное, красивое здание, соответствующее перспективам ВТБ.

Биография

Андрей Леонидович Костин родился 21 сентября 1956 г. в Москве. В 1979 г. окончил экономический факультет МГУ по специальности “экономист-международник”. C 1979 по 1992 г. работал в Министерстве иностранных дел: в 1979-1982 гг. — в Генеральном консульстве СССР в Австралии, в 1985-1990 гг. — в посольстве СССР в Великобритании. В 1992 г. Костин стал одним из основателей Российской инвестиционно-финансовой компании (РИФК), работавшей на рынках ценных бумаг и долговых обязательств. В 1993-1995 гг. работал заместителем начальника управления иностранных инвестиций банка “Империал”. В 1995 г. избран первым заместителем председателя Национального резервного банка (НРБ). В октябре 1996 г. назначен председателем Внешэкономбанка. В июне 2002 г. назначен на должность президента — председателя правления Внешторгбанка.

ОАО “Внешторгбанк” основано в 1990 г. По итогам 2004 г. банк занял 2-е место среди банков России по размеру активов (404,1 млрд руб., рост за год — на 54%), собственного капитала (68,2 млрд руб., рост — 10%) и размерам вкладов физических лиц (52 млрд руб., рост — 94%). Основной акционер — Федеральное агентство по управлению федеральным имуществом (99,953% акций).

 

Инф. vedomosti