Государственные инвестиционные фонды из внутреннего инструмента борьбы с избыточной ликвидностью превратились в ключевой фактор стабильности мировой экономики. Как создать эффективную уздечку для российских, арабских и китайских денег?

Это в шесть раз больше, чем стоит все, что было произведено в Украине с 1996 по 2006 год, то есть больше, чем суммарный ВВП за десяток лет. Это в 150 раз превышает приток прямых иностранных инвестиций в Украину со времен провозглашения независимости. За такие деньги можно было бы приобрести более 40 фондовых бирж, равных по капитализации ПФТС, со всеми ценными бумагами, которые на них котируются. Будь у Украины хоть 2% от этой грандиозной суммы, правительство смогло бы полностью погасить внешний долг страны, а еще менее значимая доля процента смогла бы спасти его от ежегодных беспокойств по поводу соблюдения дефицита госбюджета в допустимых пределах.

$3,19 трлн. - именно в такую сумму оценивается капитализация всех фондов суверенного богатства в мире - государственных инвестиционных фондов, сформированных из «лишней» ликвидности. Сегодня они свободно и практически тайно «путешествуют» из страны в страну в поисках подходящих частных компаний для высокорисковых, прибыльных и долгосрочных инвестиций. И хотя своей финансовой поддержкой они могут осчастливить любую компанию, суверенные инвесторы несут с собой угрозу как для глобального финансового рынка, так и для национальной безопасности стран, получающих денежные вливания.

Рог изобилия
Пулы государственного капитала, или, как их еще называют, фонды суверенного богатства (sovereign wealth funds - SWF), имеют историю длиной в полстолетия, но массово о них заговорили (причем, весьма неоднозначно и даже противоречиво) лишь два-три года назад. Дебаты среди политиков, финансистов и масс-медиа были вызваны, в первую очередь, небывалым размахом и темпами роста этих нетипичных инвестфондов. «Пилотный запуск» первого инвестфонда, находящегося в госсобственности, произошел в 1956 году, когда британская администрация Гильбертовских островов в Микронезии стала взимать налог с экспорта фосфатов (птичьего помета), используемых в качестве удобрения. На крошечные поступления от этого налога был сформирован Резервный фонд балансирования доходов Кирибати (Kiribati Revenue Equalisation Reserve Fund), который с тех пор вырос до $520 млн. и в девять раз обогнал ВВП острова.

Точный объем активов, принадлежащих мировым SWF, никому не известен, поскольку государственным учреждениям свойственно скрывать любую информацию, словно секрет национальной безопасности. А для инвестфондов степень ости - это вообще вопрос будущей прибыли. Поэтому рыночные оценки капитализации фондов существенно колеблются - от $1,5 трлн. до более чем $3 трлн. По данным Morgan Stanley, под управлением суверенных фондов находится около $2,5 трлн. При нынешних темпах роста к 2011 году, считают специалисты Morgan Stanley, они увеличатся вдвое и будут контролировать больше денег, чем все правительства мира вместе взятые. А перекрыв объем мировых официальных резервов, в 2015 году их масштаб может достичь $12 трлн. Схожий прогноз дает Стивен Керн, старший экономист Deutsche Bank, согласно которому стоимость активов всех действующих SWF достигает $3,19 трлн. ($3,422 трлн. с учетом формирующихся в данный момент фондов). В рамках глобального финансового рынка это не так уж и много - только седьмая часть активов всех инвестфондов мира и менее 5% всемирных банковских активов. Тем не менее, через десять лет «богатство наций» превысит $10 трлн., то есть займет около ины активов институциональных инвесторов.

Накопленные для инвестирования деньги происходят из двух основных источников: в результате позитивного сальдо торгового баланса, бюджетного профицита и позитивного платежного баланса, в частности его капитальной составляющей. Другими словами, в основе двух третей суверенных фондов (так называемых товарных фондов) лежит прибыль от экспорта нефти, газа и других минеральных ресурсов, попавшая в руки правительства или непосредственно от госпредприятий-экспортеров, или через налоги. Фонды, основанные на природных ресурсах, сосредоточены в первую очередь в арабских странах: Объединенных Арабских Эмиратах, Саудовской Аравии, Кувейте, Катаре, Иране, Брунее и других. Так, инфестфонд ОАЭ Инвестиционное управление Абу Дхаби (Abu Dhabi Investment Authority) является обладателем крупнейшего суверенного капитала в размере $875 млрд. К инвесторам, выросшим на нефтедолларах, также относятся фонды России, Венесуэлы и Аляски в США. В странах вроде Чили, Ботсваны и Кирибати SWF финансируются за счет экспорта меди, фосфатов и драгоценных камней.

В меньшинстве сегодня находятся нетоварные фонды, расположенные преимущественно на Востоке. Они создавались с помощью трансфертов от «избыточных» валютных резервов в центральных банках. Центробанки, получив достаточный объем ликвидности для борьбы с краткосрочными рисками, столкнулись с фактом, что огромная часть денег «лежит без дела». Так, все средства свыше резервов, необходимых для проведения монетарной политики, были переданы в отдельные инвестиционные учреждения - SWF.

В отличие от нефтяных фондов, валютные госфонды имеют значительную перспективу роста. Официальные резервы таких стран, как Китай, Сингапур, Япония и других интенсивно развивающихся азиатских экономик, растут как грибы после дождя. Увеличиваясь ежегодно на 20%, они являются многообещающей «ресурсной базой» для восточных суверенных инвесторов, даже если центробанки не станут передавать фондам весь избыток ликвидности. Аналитики Morgan Stanley прогнозируют, что к 2015 году нетоварные инвестфонды сравняются по капитализации с товарными, разделив рынок государственных инвестфондов на две ины - по $6 трлн. каждая.

На будущее
Фонды суверенного богатства - это не аналоги существующих во многих странах, в том числе и в Украине, стабилизационных фондов, с помощью которых правительство, подобно нашему, может сокращать инфляцию или субсидировать госпредприятия, пострадавшие, скажем, от подорожания российского газа. Также SWF отличаются от официальных резервов, с которыми менеджеры центральных банков обходятся довольно консервативно, вкладывая их в высоколиквидные активы - денежные инструменты, краткосрочные государственные ценные бумаги и, в частности, гособлигации США. Государственные инвестфонды, напротив, направлены не на борьбу с волатильностью рынка и другими рисками, а на получение прибыли. Соответственно, они имеют абсолютно иную стратегию риск-менеджмента. Их интересуют инвестиции на несколько десятилетий вперед и без промежуточных выплат. SWF формируют диверсифицированный портфель из традиционно рискованных активов: акций, государственных и корпоративных облигаций с инвестиционным и спекулятивным рейтингом, активов развивающихся рынков, недвижимости, венчурных и хеджевых фондов, фондов прямого инвестирования, деривативов и т. д.

Инвестиционные решения о размещении капитала в SWF принимаются в зависимости от предназначения фонда. При этом формирование инвестиционного фонда за государственный счет само по себе несет риски для страны-инвестора. Выбор, перед которым стоят создатели фонда, - это выбор между «сегодня» и «завтра». Другими словами, это выбор между тем, чтобы приумножить капитал для будущих поколений, и тем, чтобы вложить его в развитие национальной экономики уже сегодня, передав в наследство детям не деньги «на безбедное существование», а экономику, обеспечивающую «безбедное существование». Фонды, предпочитающие инвестировать в «сегодня» - стабилизационные фонды, нацелены на защиту бюджета и экономики в целом от чрезмерных колебаний, инфляции и других макроэкономических угроз, а уже затем - на получение прибыли. Этим стабфонды похожи на официальные резервы центробанка и управляют ими аналогично - сберегают иностранную валюту и инвестируют ее в ликвидные, безопасные и кратко-

срочные инструменты, которые можно быстро конвертировать и перенаправить для ликвидации «аварии» на рынке. Сберегательные и пенсионные фонды, фонды развития для инвестирования в реальный сектор и государственные холдинговые компании работают, напротив, для будущих поколений. Они предпочитают «небезопасные» активы с высокой премией за риск.

Кроме этого, стабфонды характерны для развивающихся стран, экономика которых нуждается во внутренних инвестициях. Для небольших и развитых экономик с высоким ВВП на душу населения и развитой частной пенсионной системой использование капитала в пределах страны не только нежелательно, но даже опасно, так как грозит перегревом экономики. Именно в таком положении оказалось большинство стран-экспортеров нефти. Что касается азиатских инвестфондов, то их создателями двигало другое желание - обезопасить себя от повторения кризиса 1998 года и удержать обменный курс. Правда, стабилизировав таким образом собственную экономику, фонды суверенного богатства стали угрозой глобального масштаба.

Поводы для беспокойства
«В ближайшее время усиление суверенных фондов станет одной из ключевых тенденций на финансовых рынках, - утверждает Стивен Джен, глава отдела анализа мировых валютных рынков в Morgan Stanley. - При грамотном управлении эти фонды могут оказать достаточно серьезное воздействие на мировые финансовые рынки и цены на финансовые продукты». В ином случае такие крупные денежные потоки могут попросту дестабилизировать финансовый рынок.

По словам Стивена Керна, «рост фондов суверенного богатства по-видимому приведет к увеличению спроса на акции, корпоративные и государственные облигации, а также на недвижимость, частный капитал, возможно, и на инвестфонды или хеджевые фонды, и на использование деривативов». Так, если SWF будут придерживаться стандартной для пенсионных фондов структуры портфеля (40% - акции, 60% - долговые ценные бумаги), то через десять лет на рынок акционерного капитала выльется $3 трлн. дополнительной ликвидности и еще $4,5 трлн. - на долговой рынок. В результате произойдет скачок цен на активы за счет увеличения маржи, в то время как доходность облигаций начнет уменьшаться.

Страшнее финансовых рисков выглядят риски политические. Этот мощный финансовый ресурс находится в руках развивающихся и, по большей части, авторитарных государств, которые настроены инвестировать в индустриальные экономики с демократическим режимом. Инвестфонды могут под давлением правительства скупать активы стратегически важных предприятий за рубежом, давить на менеджмент компаний для принятия не всегда благоприятных для страны в целом решений, и, наконец, в руках потенциальных политических врагов может оказаться львиная доля западной индустрии. И это особенно напугало европейцев и американцев. «Эти фонды будут в состоянии купить любую компанию мира, а при особо резких движениях - даже создать панику на рынке. По политическому влиянию они могут встать впереди международных финансовых институтов. На них нельзя больше не обращать внимания», - подчеркнул в одной из своих работ профессор факультета управления Йельского университета Джеффри Гартен.

Немаловажно, что наибольшие финансовые ресурсы аккумулировали именно те страны, которые борются с Западом, в частности с США, за «мировое господство»: Россия, Китай и страны ОПЕК. При этом становится понятно беспокойство Америки, если вспомнить, как описала мировой политический расклад аналитическая модель «Глобальный барометр влияния» (Global Power Barometer) Денверской исследовательской группы. Учитывая все экономические, политические и военные события в мире, модель ежедневно выдает картину влияния ведущих стран на мировые процессы. Сейчас происходит «глобальное перераспределение» силы: США уходят на задний план, уступая место лидера России и Китаю. А многолетний «гигантский вакуум глобальной силы» заполняют такие новые (между прочим, нефтяные) оки, как Венесуэла и Иран. Между тем поглощение собственных предприятий конкурирующим государством в виде SWF вряд ли придаст США больший вес на международной политической арене.

Защититься от инвестиций
Чем масштабнее становятся фонды суверенного богатства, тем заметнее усиливаются тенденции финансового протекционизма в мире, в особенности на Западе. Встрепенуться политиков заставил ряд громких поглощений, проведенных государственными инвестфондами. Весной Китай объявил о запуске SWF, Китайской инвестиционной корпорации, куда войдут $200 млрд. из более чем $1400 млрд. китайских официальных валютных резервов. Хотя фонд формально еще не создан, для него уже был приобретен пакет из 9,9% в американской инвестиционной компании Blackstone Group L.P. А в июле Китайский банк развития и Сингапурский инвестфонд Temasek Holdings вмешались в сделку по продаже британского банка Barclays голландскому ABN Amro. Азиаты предложили за пакеты акций банка по 3,1% и 2,1% - по $3 млрд. и $2 млрд. соответственно, плюс еще $19 млрд. инвестиций в случае его слияния с ABN Amro. Одновременно государственный инвестфонд Катара увеличил свою долю в третьей по величине в Великобритании сети супермаркетов J.Sainsbury Plc. до 25%. А Ангола попыталась приобрести 55% в крупнейшем коммерческом банке Португалии.

Но лидеры развитых стран оставались еще в относительном спокойствии, пока Россия не заявила о выделении $125,7 млрд. из своего стабилизационного фонда в отдельный фонд для инвестирования за рубеж. Само решение об инвестиционной экспансии России заставило Великобританию и Германию испугаться, что таким образом «Газпром» хочет заполучить долю в их энергетической промышленности.

Неудивительно, что реакция на создание Россией SWF была моментальной. ЕС уже готовится к «всесоюзному» решению проблемы. Как заявила федеральный канцлер Германии Ангела Меркель в интервью The Financial Times, действия «суверенных инвесторов» часто диктуются не желанием получить выгоду, как это принято у частных инвесторов, а «политическими и другими мотивами». Поэтому она считает, что в ЕС должна быть принята универсальная процедура, которая позволяла бы не допускать инвестиций со стороны суверенных фондов в стратегические отрасли. Франция, которая и так имеет довольно жесткое законодательство относительно иностранного капитала в ключевых отраслях промышленности, заявила, что будет придерживаться национальных интересов в этом вопросе. Британский канцлер остался на традиционно либеральных позициях, но подчеркнул, что для длительного сотрудничества необходимо взаимное открытие рынков.

США, напуганные активностью арабского капитала на американском рынке, также отстаивают протекционистские меры, хотя и декларируют либеральный инвестиционный климат. В первую очередь, американские власти обратились к МВФ и Мировому банку, чтобы те прописали для SWF кодекс поведения, набор правил операционного и риск-менеджмента, отчетности, корпоративного управления и т. д.

Более того, защитить свой рынок от нежелательных государственных вторжений стремятся и страны-инвесторы. Несмотря на то, что многие западные лидеры и так упрекают суверенных инвесторов в отсутствии взаимности в либерализации рынков, последние в еще большей степени закрывают свои экономики. Так, в марте власти КНР, где и ранее существовали ограничения на движение капитала, заявили о необходимости предотвращать «враждебные» поглощения китайских компаний со стороны зарубежных, с тем, чтобы «обеспечить контроль над стратегическими отраслями и гарантировать экономическую безопасность государства». В связи с этим они установили перечень отраслей, запрещенных для зарубежных инвестиций. А неделю назад Госдума России приняла в первом чтении законопроект, который ограничивает доступ иностранцев в организации 39 видов деятельности, в частности в сфере производства вооружения, военной, авиационной и специальной техники, ядерных материалов, строительства ядерных объектов и космической деятельности. Ограничения коснутся и тех отраслей, доля которых в ВВП составляет 2-3%.

Шампанское для рискнувших
Между тем SWF не настолько опасны, насколько на этом настаивают политики. Если отбросить возможность политически мотивированных решений и вспомнить, что во главе фондов, как правило, стоят квалифицированные менеджеры, готовые идти на риск ради максимизации прибыли, то их капиталовложения приобретают совсем другой окрас. Они могут выручить в случае дефицита ликвидности, подобного тому, который последовал за недавним ипотечным кризисом в США. Они могут поддержать фондовый рынок во время спада. В конце концов, они могут помочь поставить на ноги предприятия, для которых кредит - непомерная роскошь, а иностранные инвестиции - далекая мечта.

В то время как лидеры стран обеспокоены «уязвимостью» стратегических отраслей, частный сектор готовы принять государственные инвестфонды практически «с распростертыми объятиями». И международные организации не видят в этом особой угрозы. «Нет очевидной причины считать продолжающееся существование этих фондов дестабилизирующим или волнующим. По сути, МВФ поддерживает экспортеров не обновляемых ресурсов строить такие фонды «на черный день», - считает Саймон Джонсон, экономический советник и директор исследовательского департамента МВФ.

Тем более, вряд ли такие страны, как Украина, Беларусь или Молдова, могут позволить себе «разбрасываться» иностранными инвестициями. Поэтому, пока Европа и Америка будут закрывать границы для SWF, у стран СНГ появится шанс перехватить этот капитал. Следовать по стопам ЕС Украине в данном случае явно не с руки, даже чтобы продемонстрировать свою лояльность к европейским ценностям. А при определенной осмотрительности ценные бумаги отечественных компаний, которые отличаются высокими рисками и, следовательно, высокой доходностью, можно выгодно сбыть зарубежным суверенным инвесторам, заинтересованным в такого рода активах. Ведь тот, кто не побоится продать небольшой пакет акций китайскому, арабскому или российскому фонду, в итоге выиграет.     

ЕЛЕНА СНЕЖКО

Инф. "investgazeta">investgazeta