Давид Жвания выводит свои активы и доходы «набело». Процесс формализации собственности, которым он занялся, позволил ему задекларировать за прошлый год 78 млн. грн. Жвания говорит, что предпочитает честно платить 13% налога и спать спокойно. В большую политику владелец «Бринкфорда» Давид Жвания пришел всего лишь четыре года назад. ...

И с самого начала он оказался под пристальным вниманием прессы. В Украине будущий владелец «заводов и пароходов» появился в 1991 году и сразу же стал нерядовым бизнесменом. В страну Давид Жвания приехал уже с капиталом, который заработал вначале в Грузии, потом в Австрии и Словении. Свой бизнес в Украине он вел с размахом — в партнерстве с Николаем Мартыненко и при влиятельном покровительстве сверху «Бринкфорд» становится основным оператором «Энергоатома» в работе с векселями и получает контракт на поставку ТВЭЛов из России. Эта сделка стала основой дальнейшего финансового могущества группы. Далее в том же партнерстве приобретались новые активы. Среди них — Луганский станкостроительный завод, Керченский судостроительный завод «Залив», Запорожский абразивный завод, Бахчисарайский комбинат «Стройиндустрия», благодаря чему позиции империи «Бринкфорд» продолжали укрепляться. Уже оказавшись в политике, Жвания имел репутацию достаточно закрытого представителя бизнес-среды. Независимость в суждениях, прямолинейность в высказываниях и резкость, присущие горячему грузинскому характеру, не раз делали его героем шумных историй. На его счету — «связи» с Березовским, неожиданно вспыхивающие скандалы с Рыбкиным и обедом у Сацюка, жесткие высказывания в адрес Тимошенко. Сейчас Жвания начинает новый этап своей карьеры. Он не только приоткрывает завесу тайны над своими активами, но и публично заявляет о своих далеко идущих политических амбициях.

– В одном из интервью Вы сказали, что Ахметов на 50% продал свой бизнес российским структурам. Кто из россиян вошел в бизнес?
– Структуры, рекомендованные Кремлем. Ахметов понял, что продажа 50% бизнеса россиянам — гарантия того, что в дальнейшем они не будут выходить из тех договоренностей, которые состоялись.

– Как идет избирательная кампания в Луганской области? Каковы перспективы «Нашей Украины»?
– Область в первую очередь настроена на то, чтобы не повторились прошлогодние события и назад не вернулись Тихонов и Ефремов. Все понимают, что нужна смена элит, быть вотчиной двух человек уже никто не хочет. Поэтому ситуация отличается от Донецка, где область полностью приватизирована. Здесь понимают, что есть выбор: оставаться в рамках государства или становиться собственностью бизнес-структуры.

– То есть Партия Регионов на Луганщине не наберет максимальные проценты, как на Донетчине?
– Донецк — это четко выраженная корпорация. Это один бизнес-проект. В других областях ситуация иная. Луганчане говорят, что все эти годы было ощущение, что Луганска на карте Украины нет. И это правда. Их настолько отдалили от Украины, что они чувствовали себя в изоляции. Это политика прежней власти. В сообщениях центральных СМИ Луганска не было. Внутри области создавался образ врага в Киеве, который за счет промышленности востока дотирует западные области. На этом противостоянии был создан конфликт, и это вбито в голову населению. Когда стало понятно, что это не так, что это просто манипуляции, люди стали задумываться.

– А Партия Регионов?
– Партия Регионов — это партия одного региона. Они могут взять только те 3 млн. голосов, которые у них есть в Донецке. Это 10% всех голосов. Они надеялись, что в Луганске тоже возьмут 100% голосов. Так было на двух предыдущих выборах, поскольку эффективно использовался админресурс.

– Как человек, находившийся в окружении президента, что вы знаете о бенефициарах РУЭ? В частности, менялись ли они в 2005 году? Какой информацией владеет Бакай?
– Он может владеть информацией о старых участниках. Там все известные фамилии. При старой власти был вопрос договоренности. Если бы нынешний президент или правительство в этом участвовали, как их сегодня пытаются обвинять, цена бы на газ не поднималась. В этой экономической войне присутствует политический фактор. Она была объявлена для того, чтобы показать неэффективность президента и его правительства. После этого говорить, что они участники этого процесса, просто смешно.

А вот то, что они спасают газотранспортную систему и не хотят ее отдавать на откуп, это точно. Под это СП «Укргаз-энерго» была заложена еще одна бомба — мы же, по сути, рассчитались за старые долги, которые были накоплены. Поэтому если между «Газпромом» и «Нафтогазом» напрямую без дочерних предприятий будет подписана двусторонняя договоренность, сразу же появится конфликт. Потому что возникнут определенные вопросы по собственности трубы. Во всяком случае, могут начаться судебные процессы. Нам досталось такое наследство, что с этим придется долго разбираться.

– То есть СП с течением времени отомрет?
– Оно нужно до того момента, пока Россия и Украина не начнут работать на рыночных основах. Это произойдет после выборов. Тогда, думаю, и проявятся все те проблемы, которые сегодня мешают «Нафтогазу» напрямую подписывать договор с «Газпромом». Речь идет о том, чтобы не ставить в рисковую ситуацию транзитные артерии Украины. Ранее были заложены механизмы силового давления и влияния. И заложены достаточно эффективно.

– Почему представитель старой власти Воронин, которого называли в качестве бенефициара РУЭ, остался в новой? Какова его роль в РУЭ?
– Игорь Воронин профессионал по расчетам и балансу газа. Я его знаю очень давно. Это толковый управленец, который хорошо разбирается в газотранспортных магистралях, знает все плюсы и минусы. Я уверен, что в РУЭ он сегодня представляет украинские интересы и работает на минимизацию цен на газ за счет преимуществ, которые имеет Украина. Кроме транспортировки, мы оказываем России и другие услуги. Мы смешиваем российский газ с украинским и понижаем серность, поскольку российский газ заходит в Украину с высокой серностью. В результате Европа получает газ в соответствии с нормами ЕС. Все это как раз и позволило выйти на цену $95. Воронин доказывал россиянам, что если они будут «идти танком», то у нас найдутся механизмы, и Россия просто перестанет продавать газ.

– Зачем в таком случае перед выступлением Бакая на «Интере» «НУ» выбросила упреждающую информацию о том, что он будет обвинять Порошенко, Третьякова и Петра Ющенко в участии в газовых схемах?
– Я не знаю, почему такое было сделано. И почему было такое выступление Бакая. Я даже сам удивился — так пугали, и в результате ничего и не было сказано. Думаю, это информационная война, и естественно, что Бакаю, Могилевичу, Левочкину и другим участникам этого действа, которые продали родину и получили за это большие деньги, не хочется уходить от кормушки. Поэтому пока они обвиняют правительство в неэффективности, сами, по сути, продолжают работать по старой схеме. И Юлия Владимировна закрывать эту схему не собиралась. Она просто хотела вместо РУЭ поставить «Итеру».

– То есть Юлия Владимировна хотела сама через свою компанию попасть в эту схему?
– Да, она лоббировала этот вопрос. Почему столько времени жила эта коррупционная схема, когда все об этом знали? Потому что ее задача была поменять этого посредника на структуру, которая работала бы на нее, а не на государство. С ее стороны были и другие попытки проведения схем, но мы все рубили. Вопрос с «Итерой» она выносила на Кабмин. Эта тема звучала, когда собирались российские инвесторы. Она все так тонко преподносила, но мы все пресекали.

– Что будет в перспективе? С повышением цены на туркменский газ по той формуле, которая предложена Украине, вырастет конечная цена на газ.
– Закончатся выборы, и как только сформируется позиция Верховной Рады и сформируется Кабинет Министров, все эти проблемы просто исчезнут. Украина будет настаивать на том, чтобы присутствовать в прямых договорах с Туркменией. Для этого у нас будет международная поддержка.

– Насколько вероятно то, что «Нафтогаз» является банкротом, и западные банки отказали ему в кредитах?
– Это все предвыборная пропаганда. «Нафтогаз» не может быть банкротом исходя из того, что это высокорентабельное предприятие, оно имеет собственную добычу 27 млн. кубов газа. Из-за того, что за счет украинского газа дотировались все наши беды, «Нафтогаз» работал с определенной рентабельностью. Утверждал рентабельность всегда Кабмин, и если возникнет опасность, что «Нафтогаз» становится убыточным, будут пересмотрены определенные параметры, и он выровняется. Поэтому такой опасности не существует.

– Какие все-таки у вас были договоренности с Березовским? Ведь дыма без огня не бывает. Почему еще в январе, когда Березовский сказал, что приедет в Украину, все промолчали, только вы громко заявили, что выдворите его?
– Потому что Березовский все время настаивал на том, что Украина должна занимать жестко-радикальную позицию в отношениях с Россией. Я слышал от него, что Украина должна стать плацдармом для изменения власти в России, и «оранжевая» власть срочно должна призвать сюда всех опальных олигархов, создать центр демократии в Киеве и бомбить Россию. Я Борису объяснял, что это «оранжевая» власть, а не «оранжевая шарашкина контора». У Украины есть внешняя политика. А для того чтобы «бомбить», нужно еще набраться сил. Россия — наш большой сосед, и ссориться c ней мы не можем. И когда он заявил, что приедет в Украину, я сразу сказал, что не дам ни Березовскому, ни кому-либо другому воспользоваться тем шансом, который получила Украина. Вот и все. Это не потому, что его кто-то боялся, и что он покажет какие-то платежки. Их просто не существует. А то, что он вел переговоры, и я боялся, чтобы Тимошенко не встряла туда, это действительно так.

– Вас считают главным спонсором «НУ». Сколько вам стоило участие в президентской кампании? Сколько потратили на эту?
– Я официально внес в эту кампанию 10 млн. грн. И планирую еще внести. В этом году я задекларировал 78 млн. личного дохода и имею возможность делать такие взносы. Сколько внес на президентскую кампанию, не скажу. Тогда возможности открыто финансировать не было.

– Вы всегда упорно отрицали свое участие в собственности в Украине.
– Наоборот, я никогда не отрицал участие в собственности. Я всегда говорил правду. Мне нечего скрывать. До того как стал народным депутатом, я был соучредителем «Бринкфорда». В связи с тем, что компания была интенсивно растущая, мы договаривались между собой о том, кто и чем владеет, но это не было официально зафиксировано. Когда стал депутатом, собирался формализовать свои акции. Но ушел в оппозицию. В связи с тем, что с первого дня моего прихода в оппозицию было давление на бизнес, и в формализации моей собственности в холдинге не были заинтересованы партнеры, я не сделал тогда этого. На самом деле, выйдя из управления корпорацией, я остался на птичьих правах. Сейчас занимаюсь формализацией своей части бизнеса. Этот процесс еще продолжается. Все свои доходы собираюсь показывать, потому что считаю, что лучше заплатить 13% налога и жить спокойно.

– Есть ли у вас планы работать в экономическом блоке правительства?
– Такие планы есть. Я могу быть эффективен в исполнительной власти. И у меня есть такие амбиции. Хочется, чтобы прошло реформирование структур исполнительной власти. Я готов разрабатывать планы реформирования по разным отраслям. Знаю, как начинать процесс с нуля и довести его до успеха.

– Ринат Ахметов проводит в парламент свою команду и, по всей вероятности, будет формировать свою фракцию. Не исключено, что он метит на премьерское кресло. Как вы расцениваете такую возможность?
– Ахметов не может занимать должности в исполнительной власти, потому что он к ним просто не готов. Быть таким богатым человеком и работать в исполнительной власти — не одно и то же.

– Как и почему у вас произошло охлаждение отношений с Ющенко, и не явилось ли главной причиной этого «БМВ», которое якобы вы подарили Андрею Ющенко?
– Никакого отношения к «БМВ» не имею. Я никогда не позволяю себе заниматься чужими детьми. Вообще не вмешиваюсь в чужую личную жизнь. Поэтому не может быть ни моего «БМВ», ни моего телефона. И охлаждения на самом деле тоже никакого нет. В отношениях всегда должна быть дистанция, тем более, когда речь идет о президенте. Считаю, и это мое глубокое убеждение, что у президента есть свои правила, и он должен быть равноудален от всех. И я этих правил придерживаюсь. Может быть, даже несколько переусердствовал в этом, потому что после того как состоялась инаугурация, я сам ни разу ему даже не звонил.

Виктория Гранина

Инф. e-finance.com.ua