Бывший министр финансов Игорь Митюков уверен, что за 15 лет Украина так и не смогла победить главного «врага» собственной экономики — энергозатратное производство....

– Что представляла собой экономика Украины в первые годы независимости?

– Экономика Украинской ССР была одним из самых мощных экономических комплексов в составе Советского Союза. В больших объемах выпускалась продукция черной металлургии, химической промышленности, машиностроения. Росла выработка электроэнергии, значительную роль ал аграрный комплекс, включая экспорт продукции сельского хозяйства.

Но в промышленном производстве одну треть составляла продукция военно-промышленного комплекса. В стране очень остро ощущалась нехватка продукции потребительского характера. Экономические связи основывались на плановом ведении хозяйства, и практически отсутствовали замкнутые технологические циклы. С другой стороны, практически все производственные процессы были очень энергозатратными, поскольку цены на энергоносители были очень низкими.

Первой проблемой, с которой мы столкнулись уже в 1992 году, было многократное увеличение цен на нефть и газ, что привело к разорению многих предприятий, которые не могли потреблять ресурсы по выросшим ценам и были вынуждены либо останавливаться, либо накапливать долги. То есть главными проблемами экономики были ее несовершенная структура и неэффективное энергопотребление. Остро также стояла проблема устаревшего оборудования и в угольной промышленности, где с конца 80-х годов в связи с отсутствием капитальных вложений уже четко наметился спад и кризисные явления, связанные с подорожанием добычи угля.

– Каковы, на ваш взгляд, причины гиперинфляции 1992-1995 годов?

– Гиперинфляция началась после того, как Национальный банк не мог быстро организовать работу банковской системы по современным правилам. Ни для кого не было секретом, что коммерческие банки, которые в то время уже существовали в Украине, имели право самостоятельно списывать деньги со счетов Центрального банка, если им не хватало денег для текущей деятельности, обслуживания и кредитования своих клиентов. Естественно, это вызывало непроизвольную, неконтролируемую эмиссию. И в то же время не надо забывать, что аграрное и промышленное лобби в то время превалировало как в парламенте, так и в органах исполнительной власти. Поэтому тезис о том, что деньги можно взять в Центральном банке страны, практически никем не оспаривался. Ярким примером является решение съезда аграриев, которое оказало колоссальное давление на президента Леонида Кравчука. На основе постановления съезда было принято решение о крупномасштабной эмиссии для проведения сельскохозяйственных работ. Все это и столкнуло нас в пропасть инфляции, из которой мы с большим трудом выкарабкались в 1999-2000 годах.

– Можно ли было сдержать гипер-инфляцию?

– У нас не было достаточно опытных экономистов и финансистов, которые бы одновременно являлись мощными политиками и могли бы противостоять популистским требованиям. В какой-то мере гипер-инфляция была неизбежна, потому что кроме политических и волюнтаристских решений, связанных с увеличением количества денежной массы, был еще такой фактор, как увеличение Россией цен на энергоресурсы в десятки раз.

– Можно ли было предотвратить стремительный рост процента бартерных отношений в первые годы независимости?

– Украине не дали создать собственную банковскую систему, которая основывалась бы на справедливом распределении общесоюзных активов. В условиях низкой монетизации экономики бартер стал единственным альтернативным (денежному) способом расчетов между субъектами хозяйственной деятельности. Но поскольку это непрозрачный метод ведения расчетов, то моментально проявились все его недостатки, связанные с ценовыми искажениями, потерей эффективности, злоупотреблениями и неоплатой налогов в государственный бюджет.

– Как и когда удалось вытеснить бартерные отношения из экономики?

– Попытки были еще в 1994-1995 годах, но эффективно боролось с бартером только правительство Ющенко, которое в 2000 году, приняв комплекс мер и отменив несколько сотен постановлений предыдущих правительств, смогло отказаться от бартера. Считаю, что это один из самых эффективных экономических шагов, которые делало правительство.

Естественно, правительство столкнулось с мощными лоббист-скими атаками как со стороны производителей, так и тех людей, которые создавали свои капиталы, используя бартерные схемы.

– Оправдало ли себя введение в 1992 году переходной валюты купоно-карбованца?

– Введение купоно-карбованцев было правильным шагом, который дал нам возможность выиграть время и подготовиться к введению национальной валюты. Если бы мы решили сразу вводить свою денежную единицу, Россия не дала бы нам этого сделать, потому что у нас не было мощностей и специалистов.

Вопрос о необходимости разделения экономических систем России и Украины и введения национальной валюты поднимался еще в 1991 году. Однако российская сторона достаточно эффективно сдерживала эти процессы, понимая, что у нас не было возможности напечатать собственные денежные знаки.

– Возможно, в таком случае переходную валюту стоило вводить сразу после провозглашения независимости?

– Всю вторую ину 1991 года руководство Украины проводило беспрерывные переговоры с Министерством финансов и Центральным банком России для того, чтобы найти выход из сложившегося положения.

Получалось, что две самостоятельные страны, два центральных банка пользовались одной и той же валютой. Было даже обращение к Центральному банку России с просьбой начать печатать советские рубли, но с буквой «У» в серии. Раньше ввести национальную, хоть и переходную, валюту было практически невозможно. Но в конце концов была предпринята акция по печатанию купоно-карбованцев во Франции и Канаде.

Инф. delo