В The Washington Post появилась статья шанхайского венчурного капиталиста и политического аналитика Эрика Ли. Эта статья интересна в первую очередь тем, что содержит полный набор нарративов китайских государственных СМИ по освещению протестов в Гонконге.
 
Так называемая "зонтичная революция" Гонконга изображается негативным актом бездумного последования движению украинского майдана и ряда других демократических революций разных стран мира. Согласно китайскому автору, требовать демократию бессмысленно. Гонконгу необходимо забыть о политике и решать экономические проблемы с помощью Пекина, который является образцом "политического спокойствия и динамической экономики".

Преобладающий нарратив в СМИ о протестах Гонконга — а именно то, что граждане политически недовольны и борются за демократию против тирании Пекина — ложный. В действительности происходит следующее: часть радикальных (или, если выражаться более снисходительно, просто наивных) идеологов переносят реальные и законные экономические претензии местного народа на борьбу за автономию Гонконга. Это движение — часть глобального тренда, который можно назвать майданократией (властью площади, по имени печально известного Майдана в центре Киева, где начались украинские протесты). Осуществившись в полном объеме, для Гонконга это хорошо не закончится, пишет Эрик Ли в своей статье для The Washington Post.

Майданократия – очень распространенный феномен эры после Холодной войны. От бывшего Советского Союза до Юго-Восточной Азии, от арабского мира до Украины, он сказался на жизни и будущем сотен миллионов человек. Повторение в Гонконге обладает определенными характеристиками событий в Каире и Киеве: во-первых, существует общее народное недовольство существующим состоянием дел и возможным будущим региона. Во-вторых, пешками в основном выступают благонамеренные люди с искренним беспокойством о своем благополучии и благополучии гонконгского общества, их ведут активисты с сильной идеологической подоплекой. В результате целью становится свержение правительства, а иногда и целой политической системы. В-третьих, пресса неустанно их подбадривает, и соответственно подогревает движение, превращая его в самосбывающееся пророчество. В-четвертых, знаменем всегда остается демократия.

Эти движения обычно терпят поражение, будучи жестоко подавленными, с трагической гибелью людей (вспомним Сирию). В редких случаях, если они достигают успеха, они ведут к длительным периодам страданий и разрушений (вспомним об Украине, где больше десятилетия продолжительных цветных революций разделили страну и сейчас угрожают ее существованию). Некоторые движения майданов оказываются в бесконечном цикле: выйти на площадь, чтобы убрать правительство, только для того, чтобы вернуться на площадь и убрать следующее (вспомним Египет). А в это время правит паралич, хаос и даже насилие.

Эти тенденции уже развиваются в Гонконге. Десятки тысяч протестующих занимают центральный городской район одного из крупнейших в мире финансовых центров, требуя конкретный инструмент избрания будущего главы администрации города. Они даже установили дедлайн отставки для ныне действующего главы администрации Ляна Чжэньина. (Согласно типичному ходу событий майдана, начались жесткие столкновения протестующих и местных жителей, раздосадованных неудобствами и опасающихся долгосрочной угрозы их жизнедеятельности).

Но протестное послание, озвученное самыми голосистыми активистами, составляет проблему, потому что центральная тема демократии Гонконга полностью неверна. Уровень политического участия в Гонконге, на самом деле, уже находится на своем историческом пике. До 1997 года Гонконг был британской колонией в течение 155 лет, в течение этого времени им управляли 28 губернаторов — всех их напрямую назначал Лондон. Со стороны Криса Пэттена, последнего британского губернатора Гонконга, называть себя сейчас чемпионом демократии — лицемерие высшего порядка.

Только после возвращения суверенитета Китая 17 лет назад Гонконг получил реальное гражданское участие в управлении. На сегодняшний день половина законодателей напрямую избирается народом, а вторая половина — посредством так называемой практики функциональных избирателей. Глава администрации, урожденный житель Гонконга, избран комитетом в составе 1,200 других представителей Гонконга.

Далее Пекин разработал план, согласно которому в 2017 году избиратели могут выбирать следующего главу администрации напрямую, а не через комитет, среди кандидатур, поданных комитетом по назначениям — также состоящим из гонконгцев. Непосредственная причина нынешних волнений — требование протестующих подавать кандидатов прямым народным способом.

Но контекст имеет значение: общее неудовольствие создало благоприятную почву для этого движения, и источники этого неудовольствия не имеют ничего общего с воображаемым диктатом Пекина. Гонконг проходит через сложный период экономического и социального сдвига. Его уникальное преимущество в качестве единственного порта Китая исчезло вследствие развития рыночной экономики материковой части. Его промышленная база, дававшая достаточный уровень занятости, была перенесена в более дешевые локации. Глобализация и расширение китайской экономики усилили позиции города в качестве международного финансового центра, но экономические преимущества в основном получили владельцы земли и те, кто задействован в финансовом посредничестве, а также развитии капитала. Средний доход оказался в состоянии застоя и начал падать, а стоимость жизни, особенно жилья, росла. Разброс уровня благосостояния здесь самый большой в мире.

Эмпирические данные показывают характер общественного недовольства, и он существенно отличается от того, что рисуют протестующие активисты. За несколько последних лет результат опросов общественного мнения, проводимых Программой Общественного Мнения университета Гонконга, постоянно говорил о том, что главными заботами более 80% гонконгцев были вопросы жизнеобеспечения и экономические проблемы, а озабоченные политическими проблемами оказались в низких двухзначных показателях, в лучшем случае.

Когда летом движение Occupy Central набирало обороты, протестующие собрали 800,000 голосов в ходе неофициального опроса общественного мнения в поддержку движения. Однако менее двух месяцев спустя анти-кампания Occupy Central собрала 1.3 млн подписей (среди 7 миллионного населения Гонконга) против движения. Та же программа университета Гонконга провела пять опросов общественного мнения с апреля 2013 года, когда протестующие впервые создали движение. Едва ли не все показали, что более половины гонконгцев выступают против движения, а поддержка была выражена в низких двузначных показателях.

Экономические проблемы Гонконга — сложные задачи для любого правительства. Но протестующие делают их еще более сложными, пытаясь, кажется успешно, создать нарратив, что Пекин — причина проблем Гонконга. Неверным образом перенаправляя фрустрацию и раздражение гонконгцев на Пекин, идеология майданократии взяла верх над рациональным дискурсом о корнях гонконгских проблем и их решений.

С учетом всего этого будущее Гонконга далеко не такое мрачное, как выглядит сейчас на улицах. Гонконг фундаментально отличается от Египта и Украины. Экономика в большинстве своем процветающая. Верховенство права все еще преобладает. Ресурсы в изобилии, их можно направить и влить в правильные инструменты с целью справиться со структурными проблемами. Подавляющее большинство гонконгцев хотят решить проблемы, они не идеологичны. И в первую очередь Гонконг остается неотъемлемой частью экономически динамичного и политически стабильного Китая. Как написал Мартин Жак в британской газете the Guardian, "Китай — будущее Гонконга, а не его враг".

На данный момент ситуация напряженная. Если одна из сторон сделает ошибку эскалации, мы знаем, что майданократия может быть разрушительной. Нынешние условия Гонконга не располагают к таким разрушениям. Пусть спокойствие вернется в город у гавани. Гонконгу нужны те, кто решает проблемы, а не революционеры.

Эрик Ли

Перевод: Екатерина Федоришина

Инф. delo.ua